На снимке: Юрий Кувалдин и Маргарита Прошина (2012)

На снимке: Юрий Кувалдин и Маргарита Прошина (2012).

Юрий КУВАЛДИН: Вся ваша жизнь, Маргарита Васильевна, посвящена книгам. И это очень важно для нашего разговора, ибо я в каждой беседе с представителями литературы и искусства для "Нашей улицы" неизменно повторяю, что настоящая жизнь совершается не в самой жизни, как многим кажется, а в книгах, и этим тезисом я подвожу собеседника к фундаменту любой мысли, что вначале было Слово. Жизнь создана Словом. Но кто его написал? Несколько упрощая проблему, скажу, что писатель. Писатель умер. Слово осталось и стало управлять людьми и другими писателями, то есть Слово стало Богом. Литература, как литургия, призвана спасать душу. Какие авторы произвели на вас самое сильное впечатление и почему?

Маргарита ПРОШИНА: Безусловно, Юрий Александрович, вне мира книг я себя не представляю. В библиотеке Ушинского, в которой я проработала не одно десятилетие, преобладала научно-педагогическая литература, но меня всё время влекло к художественным изданиям. Серьёзный писатель создаёт свой особенный художественный мир. Таких писателей мы называем классиками. Они отличаются, как говорил Баратынский, лица необщим выраженьем. Есть писатели, создающие произведения, возвышающие душу. А есть ремесленники из окололитературной армии, кормящейся на литературе, во всяком случае, до недавнего времени они были. Они занимались выискиванием всяческих частностей в чужих произведениях. Брались оценивать других, сами же ничего своего создать не могли, а если и пытались, то у них рождались приглаженные, даже прилизанные мертвые поделки. Замысел возникает как бы в безмолвии. И не просто возникает, а околдовывает. Сначала я слышу едва уловимый шелест страниц, переходящий в шёпот, который передаётся мне. Возникают образы, расплывчатые, неожиданные, иногда знакомые - все что-то говорят, не слушая друг друга. Я закрываю уши руками, пытаясь защитить себя от сплошного шумового потока. Тихо пишутся стихи. Тихи они на бумаге. Я озвучиваю их сначала про себя, а потом невольно произношу:

тихо буквам
в черных строчках
сжаты губы
алой точкой

тайны знаков
тянут ввысь
где инако
выткан смысл